Алина Пинская — о работе в искусстве и строгом подходе к гардеробу

— Есть ли у вас типичный день, и если да, то как он выглядит?

— Мой стандартный день — это организовать что-нибудь для каждого художника, уделить время себе (не всегда, правда, возможности совпадают с желаниями) и сделать жизнь сотрудников комфортнее, чем они этого заслуживают (смеется).

У галеристов частное и профессиональное постоянно перетекают друг в друга. Если у многих людей после рабочего дня начинается вторая часть жизни, личная, то в арт-сфере сложно разделить будни и выходные. Такой ритм достаточно трудный и энергетически затратный, но, с другой стороны, мы делаем то, что любим, поэтому жаловаться не приходится. 

— Как в таких условиях удается достигать пресловутого work-life balance?

— С трудом. Я пытаюсь концентрироваться на том, чтобы уделять максимум времени детям, потому что они растут и требуют все больше и больше внимания. К сожалению, не всегда получается.

— Давайте вспомним ваш путь в искусстве. Расскажите про первое яркое впечатление из детства.

— Я достаточно рано определилась, чем хочу заниматься, это произошло в 15 лет — тогда же решила, в какой институт буду поступать. Искусством я начала интересоваться, наверное, когда мне было 9 лет — у родителей дома собраны альбомы в том числе с современными работами, я их листала и вникала, насколько это может делать ребенок. Помню, например, фотографии Нан Голдин — это было что-то из совершенно другой реальности. Нам может показаться, что такие изображения выбиваются из общественных рамок, но ребенок этого еще не понимает, и в его восприятии это нечто свободное и интересное. Особенно на фоне середины девяностых. 

Еще одно сильное впечатление детства было в Пушкинском музее, когда я увидела кубистические работы Пикассо.

— Сейчас вы как-то курируете вкусы своих детей?

— Мне кажется, с детьми надо очень аккуратно и интуитивно выстраивать взаимодействие. В том смысле, что мы часто не авторитет для своих детей, особенно когда пытаемся перейти в роль преподавателя. Нужно действительно быть педагогом, чтобы они переключились в другой регистр и стали воспринимать тебя как учителя. Поэтому у них есть отдельный прекрасный педагог по рисованию и погружению в искусство, я очень довольна. 

Не скажу, что я активно вожу детей по музеям. Вижу, как некоторые мамы ходят в галереи с совсем маленькими детьми и страшным образом их нагружают — для меня это странно, такой подход может вообще отбить все желание интересоваться искусством. Поэтому сейчас я доверила просвещение профессионалу. Ну а когда дети вырастут, то, надеюсь, станут воспринимать меня больше как интересного собеседника, нежели личного куратора. 

— А у вас были такие наставники в юности?

— Классический наставник появился, когда я готовилась к поступлению в Суриковский институт. Им была Елена Николаевна Короткая, искусствовед старой школы, автор монографии про Веру Мухину. Она дала мне серьезную базу, а дальше вкус начал выстраиваться сам.

— Как выглядел ваш путь от учебы до галереи?

— После института я поехала получать образование в Париж. Задержалась там, работала в аукционных домах, у частных дилеров. А потом, когда появилась возможность, открыла свою галерею.

— Вы говорили, что работа проникает во все сферы жизни, как она отразилась на вашем стиле?

— Я люблю, когда мне комфортно, поэтому сейчас я человек униформы. Причем раньше я смотрела на людей, которые придерживаются такого подхода в выборе одежды, и не думала, что тоже до него дойду, Сейчас понимаю, что это единственный возможный вариант, чтобы не отвлекать внимание от своего основного занятия. 

Одежда помогает нам заявлять о себе, поэтому важно, чтобы она отвечала внутреннему наполнению человека. Лично я жутко чувствительна к попыткам примерить на себя чужой образ. 

— Как выглядит ваш образ?

— У меня есть несколько предметов гардероба в очень большом количестве экземпляров. Например, ботинки челси — ничего не могу с собой поделать, все время их ношу. Или кожаные пиджаки. Даже муж начал подшучивать, что я скоро буду в них чуть ли не спать. (смеется) И еще я очень люблю джинсы, их у меня тоже много.

— Вас когда-нибудь интересовало коллекционирование одежды, как предметов искусства?

— Нет. Мне интересно читать про моду, анализируя ее в параллели к истории искусств, с точки зрения хронологии и тенденций, которые соответствуют своему времени.

— То, что вы стали коллекционировать искусство, — это логичный шаг в работе галериста или не обязательно?

— Бывает по-разному. Конечно, это нормальная ситуация, когда галерист является коллекционером. Но сейчас я все-таки в большей степени галерист. Хотя иногда у меня включается инстинкт охотника, и мне очень хочется чем-то обладать, но все же я больше люблю открывать чужие таланты публике.

— Что было первым объектом в вашей коллекции?

— Печатная графика Константина Сомова, это было действительно очень-очень давно.

— А какая работа самая ценная для вас сейчас?

— Это как вопрос, кто ваш любимый художник, — на него невозможно ответить. Часто самое любимое — это что-то из последнего. Человеческая психика так устроена, что нам нравится эффект новизны. Сейчас это Лев Повзнер. 

— Если пофантазировать, что вам можно оставить всего одну картину, что бы это было?

— Я бы точно не выбрала фигуратив, это была бы абстракция. 

Персональная выставка Льва Повзнера «Поле чудес» в Alina Pinsky Gallery продлится до 15 мая.